ИСТОРИЯ ПЕРСОНАЖА И ОТНОШЕНИЯ
Говорят, что Вацлав родился от рабыни-наложницы у одного из князей, когда Арконы еще не существовало – лишь вольные княжества. Говорят, что это она передала ему черные, как смоль, волосы, южные глаза и это странное имя, которое не так уж часто встречалось на континенте. Говорят, что это от нее он унаследовал свои способности, будто бы каждый ребенок в том роду непременно приходил на белый свет колдуном. Но еще говорят, что Вацлав сам сочиняет о себе небылицы, пряча в них, а равно и в глубинах своей памяти, свою подлинную историю, доступную лишь ему одному, а быть может, и кое-кому еще.
Как бы ни началась история колдуна, а продолжилась она все равно в Китеже, куда он попал аккурат в восемнадцать лет. Он блестяще завершил свое обучение в храме Велеса, где-то на юге страны, превзошел своего наставника и всех волхвов в округе, после чего был направлен в Китеж с рекомендацией от самого придворного жреца Ладоги. Уже тогда самомнение его было достаточно велико, чтобы не сомневаться, что в Белом Городе его примут с распростертыми объятиями. Так и случилось – таланты к ментальной магии в ведуне обнаружили такие, что отправлять его обратно никто не собирался. Да и Китежу по своему настрою, свое сути и характеру Вацлав подходил безупречно. Он быстро проникся местным духом, а еще быстрее понял, что Белый Город есть неисчерпаемый источник бесценных знаний, которые позволяют обрести подлинное могущество и власть. Те самые, которыми не владеет ни один из князей.
Позже будут говорить о том, что Вацлаву даны были от природы и богами такие способности, как никому другому. Что ж, ведуном он и впрямь был талантливым, но усмешка на утверждение о том, что его навыки были ему даны, вполне справедлива. Потому что ему ничто не давалось просто так. Свое мастерство ментального колдовства он оттачивал год за годом, тратя на это столько времени, сколько не тратил никто другой. На этом пути ему помогал сам Змей – Велес – хранитель знаний и мудрости, каких не было у других богов. И только себе и ему Вацлав обязан тому мастерству, что обрел уже к двумстам годам, обойдя и первого, и второго, и третьего своего наставника. Но это ему было мало. Он метил куда выше. И хотя в ту пору эта величина казалась недостижимой, почти божественной, он метил в Великий Круг, а потому вскоре стал учеником одного из его членов.
Быть учеником члена Великого Круга считалось огромной честью. Как ученика Вацлава уважали, воспринимая доверенным лицом. Так что, когда из Ругаланна пришли вести о том, что проповедники Китежа один за другим либо пропадают там, либо возвращаются полубезумными, было принято решение отправить выяснять, что происходит, именно Вацлава. Инструкции были просты: отыскать того, кто мешает продвижению Алатыря на север, схватить и привезти в Китеж. Если не удастся, то убить. Был ли колдун уверен в своем скором возвращении? Безусловно. Кто бы смог соревноваться с ним во владении колдовством?
Прибыв ко двору ярла Ругаланна Вацлав поначалу ничего странного и не заметил вовсе. Двор, как двор и люди, как люди. Даже за придворную жрицу взгляд зацепился не сразу, а мог бы и не зацепиться вовсе, если бы Сольвейг, убежденная в собственной силе не меньше, чем Вацлав в своей, не полезла ему в голову, намереваясь сделать из его разума винегрет. Тут-то они и познакомились.
Ирония их встречи заключалась в том, что оба были совершенно убеждены в собственной непревзойденной силе и магических возможностях. Вацлав был лучшим в Китеже, а быть лучшим в Китеже, значило быть лучшим вообще. Да и стоит ли лукавить? Он был безоговорочно убежден в том, что ни одна женщина не способна на подлинную магию. Это ведь всего лишь женщина. И встреча с той, что могла не только выдержать его натиск, но и напасть в ответ, обескураживала, бросала в жар, но вместе с тем пробуждала такой интерес, какого Вацлав вообще никогда не испытывал ни к одной женщине в своей жизни.
При их встречах и ментальной борьбе вокруг люди сходили с ума десятками. У кого-то попросту вытекали мозги. Кто-то навсегда оставался дураком, но дотянуться друг до друга эти двое не могли. Испытывали разные способы, навыки и тактику. Ничто не давало результата. Поездка, которая должна была закончиться в два месяца, растянулась на полтора года, из которых воевали они от силы неделю, а оставшееся время посвятили друг другу, отдавшись не порывам разума, но порывам противоречивых чувств. И все же, Вацлав не забывал, зачем прибыл в Ругаланн. И когда он понял, что разум Сольвейг не защищен, потому что эмоции ослабили ментальные барьеры, он все-таки смог одержать победу.
Испытывал ли Вацлав сожаление, передавая Сольвейг в руки палачей Китежа? На этот вопрос он может ответить только сам. Но вне всякого сомнения, он был повинен в том, что ровно год и один день она провела в казематах Белого города, возненавидев его навсегда. Ей предложили простую сделку: она отречется от своих Богов и примет Алатырь, станет служить Китежу и окажется свободной, либо пожалеет об ином выборе. Об ином выборе она не пожалела. Слишком верна была своим Богам и тем формам магии, которые Китежу знакомы не были вовсе. Ее убеждали, увещевали и уговаривали. Ее заставляли, угрожали и запугивали. Ее пытали, жгли огнем и ломали кости. И Сольвейг помнила, кому она обязана всем этим.
Вера оказалась в этой женщине сильнее убеждений Китежа. За год ей удалось скопить достаточно сил и проследить достаточно алгоритмов, по которым жил этот город, чтобы составить безукоризненный план не только побега, но и мести. О, знали ли в Китеже, что могут два или три десятка колдунов, чей разум отныне подконтролен разъяренной ведунье? Китеж полыхал, а кровь окрашивала белый камень мостовых. Дело дошло бы и до Вацлава тоже, но его в ту пору в городе не было. И тогда Сольвейг сделала то, что ужаснуло его даже больше смерти его учителя. Она заставила своих марионеток найти и уничтожить все идолы Велеса, до которых они успеют дотянуться, прежде чем их самих убьют, силясь защититься.
Сольвейг сбежала, а Вацлав вскоре вернулся в Китеж, чтобы увидеть, что она сотворила. Это действительно ужасало его. Но как бы сильно он ни замалчивал это, в душе он знал, что вместе с тем это и восхищало его тоже.
Преследовать ведьму никто не стал. Китеж впервые за свою историю пострадал настолько, так что им было, чем заняться. Вацлав, лишившись своего учителя, окунулся в изучение магии самостоятельно. Он хотел знать, какими формами пользовалась Сольвейг, плетя свою магию, но правда заключалась в том, что в Китеже вообще не было никакого понимания северной магии. Деления колдунов для всех были равными, но способы воздействий различались кардинально. И покуда северная ведьма творила свое колдовство по только ей известным канонам, никому в Белом городе оно доступным не оказывалось.
Вацлав знал, что они еще встретятся. А потому не стремился искать встреч намеренно. Он занимался своими делами в Китеже, а три века спустя занял место своего почившего учителя, исполнив давнюю мечту, над которой в самом начале можно было только посмеяться. Он стал членом Великого Круга. Полубогом. Существом между небом и землей, как привычно их видели в Арконе. В ту же пору он получил и свое прозвище, данное в честь покровителя, которому Вацлав служил. Отныне его почтительно называли Змеем. На деле это мало, что поменяло в его жизни. Разве что, открыло еще один бездонный колодец знаний, ранее недоступных непосвященным, но за этим последовал и бездонный колодец обязанностей, которые занимали мужчину век за веком.
Интересы Китежа всегда распространялись на княжества даже до объединения Арконы. Великий Круг нередко на свое усмотрение вмешивался в политические процессы. Так что, когда молодой князь Беловодья тяжело заболел, не оставив после себя законных наследников, Великий Круг вмешался и в это. Допустить усобицы в княжестве Китеж не мог, а потому, силой ментальных чар вскоре за князя все признавали Вацлава. Ему не особенно нравилась эта роль, она скорее была вынужденной необходимостью, в которую входило и подыскать себе жену. В ту пору наиболее уместным вариантом было заключить союз с Ругаланном, и сделать это удалось довольно легко, так что вскоре ко двору Беловодья прибыла дочь ярла, воспользовавшаяся ровно теми же методами, что и сам Вацлав. Это была Сольвейг. И в отличие от всех вокруг, колдун легко узнал ее.
Боги свидетели, это сулило Беловодью такие бедствия, каких еще не было в его истории. Ведьма с севера ничего не забыла и была в Ярости, а Вацлав… Что ж, Вацлав признавал за ней это право. Но он не собирался и не хотел умирать от ее руки. Он вообще не собирался умирать, встретив единственную женщину, которая оставила в нем самом неизгладимый след. Нет, он не принес ей своих извинений за случившееся, хотя и знал, что многие шрамы на ее теле – следствие его поступка. Но он предложил ей мир, замужество и то, за чем она вообще прибыла в Беловодье: королевские артефакты, ради которых она готова была побыть замужем за предполагаемым прежде смертным князем Беловодья.
Вацлав сдержал свое слово, а Сольвейг сумела с течением времени смирить свою гордыню, хотя дважды она все-таки попыталась убить новоявленного супруга во сне. По-варварски. Остро заточенным ножом, а вовсе не тонкостями доступной ей магии. С течением времени этот брак перестал быть хождением по лезвию. Они сумели править мудро и разумно. В их союзе родились девять дочерей и три сына, один из которых стал наследником престола Беловодья. Дочери же были одна за другой выданы за наследников всех княжеств Бьярмии (Арконы в ту пору еще не существовало), сделав, тем самым, Вацлава и Сольвейг предками всех ныне живущих и здравствующих династий, кроме Искора. Они же стали бабушкой и дедушкой князя, который половиной века позже начнет объединение княжеств Бьярмии в единое государство.
Они любили друг друга. Дурной, губительной, тяжелой любовью, способной уничтожить обоих, а вместе с ними и все княжество. И любят до сих пор. Эта любовь, впрочем, не обещание вечной преданности и верности, а скорее угроза. Им самим. Китежу. Вере. А может быть, и всей Арконе тоже.
ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ ИНФОРМАЦИЯ
➤ После того, как правление Сольвейг и Вацлава закончилось, они снова разошлись. Он - в Китеж, она - в Ругаланн. Они наверняка поддерживали связь и дальше, но религиозные и идеологические разногласия не давали и по сей день не дают им полноценно быть вместе. Ведь Сольвейг скорее умрет, чем примет чужую веру, а для Вацлава не существует ничего, кроме Алатыря. Как бы там ни было, а последующие века они все равно встречались время от времени, находя друг друга в самое неожиданное время и в самых неожиданных местах.
➤ Сольвейг последнюю свою жизнь прожила, будучи наложницей Великого князя Владимира. Она родила от него двух детей, после чего случился переворот, Владимир погиб, а самозванец по имени Владислав сел на трон Арконы. Сейчас не все, но сравнительно многое зависит от Китежа и Великого Круга в частности. Кого они поддержат, как себя поведут, чье княжение одобрят? Вацлав пока не знает, что мать княжичей, по слухам - колдунья, ведьма и просто та еще тварь, это Сольвейг. Но непременно узнает. И станет тем, в чьей голове зазвучат всем известные давно опасения. Что ее сыновья исповедуют вовсе не Алатырь, а Трот? Это правда, которую никто не может доказать. Но Вацлав знает Сольвейг, знает, как истово та верит. И может воспринять воспитание наследников в Троте, как покушение на свою веру. Так что же он любит больше? Ведьму с севера или своих богов?
➤ Я думаю, что это очевидно, но уточню: это заявка в пару. В противоречивую и сложную, но точно пару.
➤ Внешность, некоторые детали биографии и даже имя можем обсудить.
➤ Вероятно, что у Сольвейг и Вацлава есть общие дети-колдуны, живые и по сей день.
